10 октября в рамках ежегодного фестиваля «Театр по правилам и без» петербургскому зрителю впервые был представлен спектакль «Мастер Голода» режиссера Эймунтаса Някрошюса. Театр из Вильнюса MenoFortas обратился к одноименной новелле Франца Кафки и, переложив ее на язык современного театра, представил зрителю Балтийского Дома.
Еще до начала спектакля, в то время как добросовестный зритель судорожно пытается найти свое место в зале, мучаясь то ли от нехватки света, то ли от напора нерасторопной толпы, начинает звучать музыка. Магическое сочетание виолончели с волынкой вводит публику в настоящий транс, пусть пока она этого и не осознает.
Увертюра окончена. На сцене появляется утонченная Виктория Куодите – в роли самого Мастера голода. В первой сцене она показывает актерский этюд, в котором с видом официанта пытается продать употребляемую ею в пищу пустоту. Герой всюду взаимодействует с этой пустотой: вешает шляпу на стену декорации, пальто – на несуществующую вешалку. Всё это подчеркивает сюрреализм происходящего. Или наши реальности не пересекаются с мировосприятием героя?
Как бы там ни было, по мере продолжения действия обозначаются определенные акценты. Мастер голода дает зрителю возможность увидеть жизнь глазами, спрятанными за решеткой выставочной клетки, откуда видно не меньше, а может, и больше, чем любому зрителю, пришедшему проследить очередной марафон «голодоря».
Герой чувствует, когда зрители и стражники не верят ему, нарочно создают возможности перекусить украдкой, и это оскорбляет его, ведь он совершенно не нуждается в подобной глупой и фальшивой заботе. Голодарь сокрушается о том, что массы не способны понять и принять возможность другой жизни: совсем не обязательно следовать обыденным устоям, принятым в обществе за норму, ведь никто не отнимает у человека право выбора собственной судьбы.
Физический голод предстает метафорой духовной чистоты, в достижении которой герой видит смысл своей жизни. Общество видит в нем себе подобного,но отличающегося тем, что он вознес себя, придумав неисполнимый трюк с недельными голодовками, в достоверность которых никто до конца не верит. Не будешь же его всю жизнь караулить!
К середине спектакля герой произносит сакраментальную фразу: «Если бы они знали, как легко на самом деле голодать!» Наверное, потому что голод дает ему духовную сытость, способную заполнить собой все сопутствующие тяготы и издержки материального мира.
В тот самый момент, когда он достигает пика своей славы, люди теряют интерес к его искусству, и это воистину страшный знак. Ведь теперь они не только ставят под сомнение существование человека, чья жизнь не утонула в грехе, – они отрицают любую возможность такой жизни. Мир лишает его заслуженной награды, ибо не верит ему и не видит в нем смысла.
Несмотря на обреченность конфликта творца и толпы, голодарь не проигрывает. К концу действия зритель чувствует надежду на возрождение обрушившихся идеалов и воскрешение героя в судьбах уже будущих поколений.
Спектакль проносится стремительной чередой эмоциональных монологов и ярких мизансцен. Мысли едва успевают за действием. В кульминационные моменты, когда герой приоткрывает зрителю завесу своих тайн,на сцене гаснет свет и под аккомпанемент саксофона начинается шумовой театр. Эти контрастны облегчают сильную психоэмоциональную нагрузку, разбавляют общий драматизм действия.
Спектакль может показаться довольно тяжелым. После просмотра вы вряд ли сможете ощутить легкость и прилив вдохновения. Но я убеждена, что такие спектакли – это именно то, чего так не хватает человеку в наши дни. Ведь это шанс хотя бы на полтора часа посмотреть на мир и на свое место в этом мире с другой стороны – возможно, вам захочется пересмотреть некоторые свои поступки. Мне захотелось.
Текст: Екатерина Колганова