А все могло бы быть иначе, если бы не случилось именно так… Вот лейтмотив спектакля «Любовные письма», поставленного в театре Мастерская по мотивам произведения американца Альберта Гурнея. Это бесконечный лабиринт отношений между мужчиной и женщиной, где выход находится только в письмах…
Да, то, в чем замешано сердце, простым не назовешь. Ведь в чем смысл чувств? В том, что иногда их не нужно объяснять с точки зрения никаких смыслов. Иначе они могут стать либо чем-то слишком определенным, либо вовсе перестать существовать. Спектакль этот все таки даже не лабиринт, а спираль, разворачивающаяся только вперед без возможности возврата. Автор, очень успешный драматург 70х, обучавшийся у Роберта Уоррена, писал пьесы для Бродвея. Они отличались парадоксальными ходами, а герои необычными характерами.
Первое появление на российской сцене «Любовных писем» состоялось по случаю знакомства Олега Табакова с оригинальным источником. Спустя некоторое время, он осуществил свою мечту, с переводом Сергея Волынеца, исполнив роль в парном бенефисе с Ольгой Яковлевой в постановке Евгения Каменьковича на сцене московского (филиала «Маяковки» на Сретинке) “Табакерки” в 2002году.
Было еще много реализованных вариантов этого благодарного сюжета, в том числе и в Самарском театре драмы им. М. Горького, и в Камерном Драматическом театре Вологды 2015 году, в 2007 году он был поставлен в Париже для своего юбилея Аленом Делоном, сыгравшим с известной актрисой Анук Эме, в 2003 году в антрепризе на сцену вышли Ирина Купченко и Армен Джигарханян. В Москве идет спектакль в театре имени Пушкина, поставленный в 2011 году Юлией Меньшовой, где роли сыграли Вера Алентова и Владимир Меньшов.
Начало простое — воспитанный мальчик из хорошей семьи влюбляется в избалованную девочку с богатыми родителями. Видимо, это взаимно. Несмотря на совершенно противоположное воспитание и статус между ними завязывается тесная школьная теплая дружба и переписка. Сначала родители даже хотят их поженить. Будущая художница привлекает старательного отличника своим эксцентричным поведением. Но дальше судьба складывается против них. Что-то постоянно их разводит. Остается лишь одно, самое важное в их жизни – их письма. Любопытно решение режиссера Екатерины Гороховской: показать разницу между двумя характерами, сразу как бы разделив пространство на две части, сделав его более голографичным. Она усаживает молчаливого юношу на стул, а бесцеремонная шумная героиня появляется не сразу. В атмосфере тишины и ожидания та, шурша бумагами, с набитым ртом, к удивлению публики, обращается с сообщением о том, что спектакль скоро начнется. И с этого момента мы начинаем наблюдать за двумя лицами, как за двумя мирами, постоянно противопоставляя их. В других постановках это разделение добивалось за счет декораций. Задний фон делился на две половины, а иногда даже контраст усиливался и одеждой.
За чем же предстоит наблюдать зрителю дальше? Что менялось в отношениях этих двух людей на протяжении всего спектакля и что оставалось в них постоянным, неизменным, неразрушимым? Эндрю Лэнд III и Мелисса Гарднер всю жизнь стремились друг к другу, не находя друг друга в реальности. Что автор хотел сказать этой драмой? То, что существуют такие невероятные сильные отношения, уничтожить которые не в силах ни одно обстоятельство. Или же напротив, две судьбы, не умеющие по-настоящему быть счастливыми в реальной жизни. Они столкнулись друг с другом в этом своем несовершенстве. И не было ничего более идеального для их внутреннего романтического мира, чем поддерживать виртуальные отношения в переписке. Или же это стечение всех неудач, несовпадений, отдаляющих двух любящих людей друг от друга, тем самым и связывая их еще больше. Тут есть над чем задуматься, и каждый может найти многое, что происходило или происходит с ним.
Жизнь проходит, все меняется, а переписка остается. А может быть, ему просто нравилось писать, нравились традиции, идеалы, которые он придумал себе сам. А ей нравилось получать знаки внимания от того, кого не было рядом, кто не мог наблюдать ее образ жизни, но не переставал относиться к ней с большой симпатией, уважением. Представлял ее такой, какой она хотела себя видеть, наполнялся таким же чистым желанием общаться как в детстве, несмотря на то, что их судьбы и личности становились все более и более разными.
Он не пригласил ее на танец, потому что вывихнул бедро. Она не оправдала его надежд своим вызывающим поведением.
Они не встретились на футбольном матче, может, потому что понимали, что слишком разные, и что так не положено в обществе.
Он не занялся с ней любовью, потому что был слишком робок. У нее не хватало терпения ждать.
Он не приехал на ее выставку, потому что был слишком занят работой. Она не верила, что он снова ей напишет и вышла замуж.
Почти до самого конца спектакля не было сказано практически ни одного слова про любовь. Лишь в конце, как последнее доказательство несвоевременных слов и решений, как апофеоз всех обидных вещей, которые могут случиться в отношениях, прозвучало зрелое признание. Но было уже слишком поздно. Преуспевающий карьерист, он оказался слишком робок и нерешителен в отношениях. Она слишком прямой и смелой свободной художницей с кучей дурных привычек.
Он никогда не давал ей того, чего она хотела. И при этом она ценила его отношение к ней. Но зачем же они воспринимали эти отношения так серьезно? Кажется, каждый из них был виноват в их собственной трагедии отношений, которые, возможно, при других обстоятельствах могли бы и сложиться. Или же напротив: они несли самое лучшее и чистое, их письма, которые позволили не испортить их «идеальных» чувств, их идеального. Эта сложная история толкает к сильному желанию сопоставляя все моменты, понять в чем же все-таки главный смысл всего этого недоразумения. Так и хочется найти одно общее решение всех бед, одну загвоздку, из-за которой хоть что-нибудь могло бы пойти иначе. Но в их судьбах ничего не шло как надо. С самого начала и до конца. Все это напоминает коллекцию обидных недоразумений между мужчиной и женщиной, которые только могут происходить.
До самого конца спектакля хочется надеяться, что вся эта грустная история разрешится реализованной надеждой на совместное счастье.
По сравнению с московским театром, где Табаковский Энди сидел все время на стуле, зачитывая письма до самого конца так ни разу и не подойдя к Мелиссе, ребята смело открывались друг другу. Вместо фиксированных декораций, можно было наблюдать за интересными прозрачными вращающимися треугольниками, сотворенными Николаем Слободяником, оформленными в современном стиле. Они: и олицетворение холстов для живописи или рисунков, и двери в редкие встречи, и разграничение между двумя людьми, глядящими друг на друга, но без возможности дотронуться.
Можно заметить, что, прочитав саму пьесу, понимаешь — в ней есть некий простор для возможности по-разному трактовать оба образа. Поэтому указание Гурнея, что герои должны сидеть за столами, было немного нарушено. Да, столы были, но виртуальные. И между двумя влюбленными было то много пространства, то оно вовсе исчезало, превращаясь в настоящие интимные реальные встречи. Преправлялись они зарубежным роком, подобранным Юлией Колченской, создавая обстановку более близкую к той, в которой была написана пьеса. Правда, иногда хотелось больше музыки и ее более чуткого сопровождения. С удовольствием и удивлением можно было наблюдать, как молодые актеры перевоплощаются из непосредственных, игривых, наивных детей в стариков, прошедших нелегкую жизнь, оставаясь в образе своих характеров, проживая полностью всю жизнь на сцене. Может ли жизнь стать тюрьмой, если на ее протяжении беречь самые прекрасные и чистые чувства? Об этом было сказано многое, но прелесть в том, что во каждый может замечать те вещи, которые важны именно для него.