Сергей Жукович: «Нет маленьких ролей, а есть маленькие артисты!»

Сергей Георгиевич Жукович — заслуженный артист России, работающий в ТЮЗе уже 44 сезон. Артист окончил ЛГИТМиК им. Н.К. Черкасова, курс З.Я. Корогодского в 1973 году. Он сыграл немало киноролей,  более 80 ролей в театре, поработал с множеством режиссеров. В этом году Жукович отметил своё 65-летие. Наш  материал разбит на четыре периода, повествующие о разнообразных этапах жизни актера и рассказывать о них будет он сам. Начнем мы с театрального детства, потом перейдем к студенческим годам, третьей частью станет педагогическая деятельность Сергея Георгиевича и четвертой, главной, — работа в ТЮЗе.

В одной из статей о Сергее Георгиевиче рассказывается о том, что прадедушка артиста по маминой линии был «потомственным почётным гражданином Санкт-Петербурга. «Потомственный» — это передающий титул по наследству следующим поколениям. Таким образом, Сергей Жукович — не только ученик выдающегося театрального педагога и режиссера З. Я. Корогодского, но и настоящий петербуржец, знающий о городе нечто сокровенное. Это интервью – попытка разгадать тайну личности Сергея Георгиевича, недавно успешно дебютировавшего в спектакле «Денискины рассказы».

I Театральное детство

Как и другие ребята того времени, я с детства занимался во многих кружках и спортивных секциях. В театральный кружок я попал совершенно случайно: мой друг, Миша Назаров, рассказал о том, что у них в студии не хватает мальчиков, и преподаватель просил привести своих друзей. Так я и попал на сцену Дома Культуры имени Орджоникидзе на Васильевском Острове. На Васильевском Острове я жил в доме 1812 года постройки, точнее, во флигеле, где раньше находилась каретная владельца дома. В этом доме мои родители пережили блокаду Ленинграда, в этом доме родился мой старший брат и я. Для старых ленинградцев Васильевский Остров был морским районом. Финский залив и, особенно, свалка промышленных отходов на его берегу притягивала к себе мальчишек всего города. У нас все это было в «шаговой доступности», поэтому от многого пришлось отказаться ради дружбы. Мы пришли в студию и через какое то время просто влюбились в педагога. Выпускница Института культуры, она ставила свою дипломную работу «А с Алешкой мы друзья». Роли в этой пьесе играли ребята постарше, а нам надо было придумать, а потом и исполнить интермедии на тему жизни в пионерском лагере. Мы сыграли два спектакля на сцене Дома Культуры. Режиссер закончила ВУЗ, защитила диплом и ушла от нас. Так я получил первый опыт творческого сочинительства и в первый раз в своей жизни вышел на сцену. В ДК пришёл другой педагог и поставил с нами «Снежную королеву», где я уже играл роль Сказочника. Это время моего театрального детства тоже оставило восторженные воспоминания. К нам приходил настоящий гример: дедушка с седыми волосами и бородкой, в темном, широком к низу пальто и берете, с саквояжем в руке. Для меня он тоже был частью чудесного… С этим спектаклем мы даже гастролировали по маленьким городам и деревням Ленинградской области.

Когда я учился уже в 7 классе, случилось, пожалуй, важное для меня событие – я познакомился с очень талантливым и замечательным человеком — Владимиром Петровичем Поболем, артистом театра Ленинского Комсомола. А было это так … Наш студийный педагог рассказала нам с Мишей, что на ленинградском телевидении детская редакция проводит городской кастинг на роли ведущих детской телевизионной передачи. Мы с Мишкой поехали … и прошли. Здесь обязательно надо сказать, что мы с Мишей практически всё делали вместе. Кто на соревнования по стрельбе? — Мы. Кто на разведку местности для школьного туристического лагеря? — Мы. Кто поздравлять шефов с днём Победы? — Опять мы и т.д. И ведь родители отпускали и были спокойны за нас. Вот с тех времён и началась у меня другая жизнь: я впервые увидел настоящих артистов. Потом уже после Института с некоторыми из них я работал в ТЮЗе. Режиссером этой передачи был уже упомянутый мной Владимир Петрович. Наша передача была научно-популярного характера и называлась «Операция Сириус-2». Вот уж воистину скажешь, «всё лучшее детям». Главными героями были роботы, прилетевшие с другой планеты, которым мы показывали и рассказывали о Земле всё, что было на ней ценного и интересного. Летали на вертолётах, рассматривали небо в настоящие телескопы, были в Алмазном фонде страны, бродили по Петербургу в белые ночи и многое другое. Мой первый опыт киносъемок был у Городской Думы на Невском проспекте. Именно на это место приземлился космический корабль с роботами. Для меня, четырнадцатилетнего парня, это был удивительный способ познания окружающего мира, многое из которого, может быть, и осталось бы для меня неизвестным, если бы не случай. Передача «Операция Сириус-2» шла в течение двух лет, раз в месяц по воскресеньям. За это время я снялся еще в телеспектакле «Юнармия» и в телефильме «Ты приходи к нам, приходи».

Владимир Петрович Поболь, выпускник студии МХАТ, работал в театре, был режиссером на телевидении и руководил детским театральным коллективом имени Павлика Морозова. Туда мы с Мишей и перешли. Владимир Петрович был замечательный, «детский человек». Он не учил нас быть артистами, а воспитывал любовь к творчеству и театру. В основе его воспитания лежала преемственность поколений: как я выяснил чуть позже, и в ТЮЗе Корогодского это было одним из основных положений. Было старшее поколение, наше, моложе нас — и все перемешивались в спектаклях. Занимались мы в замечательном доме на улице Войнова, ныне на улице Шпалерная. Историческое здание «Кикины палаты» после капитального ремонта было отдано Дому пионеров и школьников Смольнинского района Ленинграда. Мы обустроили театральный зал, провели освещение, радио, нам купили стулья, поставили даже поворотный круг и повесили списанные кулисы из театра Ленинского Комсомола… И мы начали играть! В это же время был и мой первый выход на профессиональную сцену театра Ленинского Комсомола. Мне по наследству досталась роль Поваренка в спектакле «Сирано де Бержерак». Потом были репетиции в спектакле «Разгром», где я исполнял роль Трубача. Но спектакль не вышел. Его не принял городской художественный совет. Было тогда и такое.

II Студенчество

Я вырос в «классической семье». Папа – военный, мама — учительница. Мамин род — известный, почетный, петербургский, а папа – сибиряк. Дед был сослан в Сибирь как участник известного купеческого восстания в Польше. Папа, закончив рабфак, из сибирского города Зима (да, это та Зима, упомянутая Евтушенко в своей поэме) по комсомольской путёвке приехал в Ленинград и поступил в военно-морское училище. В Ленинграде он встретил мою маму — отличницу, окончившую школу с золотой медалью и поступившую на физмат нашего Университета. Потом была война. Блокада. Когда война окончилась, появился брат и я. Я был дисциплинирован папой и немного разбалован мамой. Уроки не прогуливал, но очень часто отпрашивался, когда были съемки или общественно-школьные дела. Папа работал в ЛИАПе, там же работала и моя тётя. Я отличником не был, но при таких «тылах» поступить в один из престижных вузов Ленинграда было возможно. С начала 10 класса я не поддерживал дома разговоры о моих перспективах. Но разговоры всё время заводились. Я сомневался: имею ли я право и основания поступать в театральный институт? Не займу ли я чужое место? И вдруг, после Нового Года, совершенно неожиданно для меня, Владимир Петрович говорит: «Что ты сидишь, готовиться ведь надо! Отбирать материал». Вот этого мне и не хватало! Владимир Петрович знал мою природу и помог подобрать материал. От него я и узнал, кто из мастеров набирал в тот год: в Институте это был В.В. Меркурьев, а в Студии при ТЮЗе — З.Я. Корогодский.

Я, как и все абитуриенты, записался на консультацию и в ТЮЗ, и в Институт. Хорошо помню в ТЮЗе Льва Абрамовича Додина и солидных молодых людей в комиссии. Потом я узнал, что это был первый курс режиссуры Зиновия Яковлевича. Лев Абрамович был очередным режиссером театра и преподавателем старшего курса. Я прошел первый и второй тур в Институте, но после третьего выбыл. В ТЮЗе всё сложилось благополучно, и я был принят в Студию. И началась другая, взрослая жизнь, все завертелось с такой скоростью, что до сих пор не останавливается. Я очень благодарен своим детским наставникам за то, что они не сломали меня, не выдрессировали, а очень хорошо подготовили к тому, что называется театром.

Через год в ЛГИТМиКе при кафедре режиссуры открылось Отделение детского театра. В это отделение вошел тот самый режиссерский курс и два актерских курса Студии. Мы были младшими. Рассказывать обо всех годах обучения, наверное, не стоит: у всех студентов, примерно, все одинаково. Но вот поговорить о своих педагогах имеет смысл.

Признаюсь, выделить главное, в «школе» Зиновия Яковлевича — трудно. Попробую привести только один пример. Он часто обращал наше внимание на то, что в театре очень важно то, кто выходит на сцену. На первый взгляд всё очень ясно. Да, артист должен быть способным, образованным, начитанным, обученным и т.д. Но чем еще должен обладать артист? Многие ученики Зиновия Яковлевича вспоминают с какой настойчивостью, а подчас и жестокостью, он «ломал» их характеры. Другие ученики вспоминают его доброту, заботу, подчас даже необоснованное восхваление. Учитель не был равнодушен ни к кому, подходил к каждому индивидуально. Думаю, что таким образом он воспитывал в нас актерский характер, готовя нас к «свободному плаванию», неоднократно напоминая, что артист — это лишь инструмент в руках режиссера. И чем богаче «инструментарий артиста», тем разнообразней воплотится замысел режиссера. В этом и заключена суть коллективной творческой работы: характер артиста должен «разрешить» своей органической, творческой природе воодушевиться чужим замыслом, а не подминать замысел режиссера под себя.

Зиновий Яковлевич учил нас, что актёрский характер — это верный путь к раскрытию сценического обаяния. На сцене не спрячешься — видно, что ты за человек, чем живёшь, какими категориями мыслишь. Я полностью доверял Зиновию Яковлевичу, был в его власти. Этапной работой и ярким примером этюдного метода работы над спектаклем для всего нашего курса был наш дипломный спектакль «Вей ветерок». Зная только в общих чертах сюжет, мы придумывали этюды на подсказанные нам педагогами события. Показали целиком сочинённую историю мастеру, и только после этого Зиновий Яковлевич разрешил прочитать нам это чудесное поэтическое произведение Райниса. Мы сыграли диплом, и мастер перенес спектакль на большую сцену ТЮЗа, перемешав в его составе все поколения артистов театра. «Вей ветерок», где я играл роль Гатаня, — стал частью меня. Для меня это определенная планка в профессии, ниже которой ни в коем случае нельзя падать.

Педагогами на курсе были Вениамин Михайлович Фильштинский и Михаил Григорьевич Шмойлов. Вениамин Михайлович в то время был вместе с Львом Абрамовичем очередным режиссёром ТЮЗа, а Михаил Григорьевич занимался с нами «Вей ветерком» и был педагогом следующего после нас курса. О них я расскажу чуть позже.

Коллективное творчество и умение слышать друг друга – главные тайны труппы ТЮЗа. Каждый год в день своего рождения — 23 февраля — артисты играют спектакль «Конек-Горбунок», ставший легендой театра. В этом спектакле занята вся труппа и живой оркестр. В массовых сценах рисуется образ народа и широкой, всегда готовой к празднику и чудесам русской души. Каждый артист становится особой мелодией в полифонии звуков, тонко чувствуя партнера и находясь с ним в диалоге. Этот спектакль дарит ощущение теплоты, прочности семейных уз и погружает во все переливы и … перегибы русского характера.

III Педагогика

Сегодня, наверное, сложно понять атмосферу, в которой проходило моё детство. Мы были детьми оставшихся в живых родителей. Особенно в нашем городе, Ленинграде. Никогда не забуду отношение к себе посторонних людей. Куда бы нас с Мишей не заносили наши интересы, мы всё время находились под чутким присмотром взрослых. Считалось нормальным делать замечания детям: не шумите, уважайте взрослых, туда нельзя. На всю жизнь запомнил урок, преподнесённый мне в гастрономе, где мне объяснили, как надо обращаться к продавцу: «Будьте добры, 200 граммов докторской колбасы, порежьте, пожалуйста». Взрослые могли поинтересоваться, что мы здесь делаем? Где наши родители? Почему мы далеко от дома, и знаем ли мы дорогу домой? Так, наверное, и мне передалось это качество: быть неравнодушным к детству.

У Зиновия Яковлевича возникла идея раннего актерского образования – он хотел вернуться к студии и собирал вокруг себя артистов для работы с детьми. Я, не задумываясь, согласился участвовать. Зиновий Яковлевич назвал свой тренинг: «Театральные игры». Эти игры и упражнения не только развивали ребенка, но и позволяли определить, есть у него способности к дальнейшему обучению актерской профессии или нет. С уходом Зиновия Яковлевича из театра этот опыт прекратился, а со сменой художественного руководителя в театре сменились и направления работы.

В то время мы были ещё молоды. Было много энергии и ощущение нереализованности в театре, поэтому мы с моими коллегами загорелись идеей продолжить работу, начатую с Зиновием Яковлевичем. В школе, где училась дочь одного из нас, мы открыли экспериментальную работу под названием «Театральные игры». Мы занимались развитием детей, но не занимались профориентацией. Мы не могли обещать того, что заведомо не могли выполнить. Я написал программу, рассчитанную на 10 лет обучения. В результате мы проработали 17 лет. Было интересно работать, чувствовать необходимость своей работы. Был такой случай. Одна девочка заикалась и очень стеснялась этого. Предметы отвечала только наедине с учителями. На моих занятиях мы читали наизусть Пушкина и готовились к открытому уроку, и она тоже готовилась. В общей атмосфере сочинительства придумали некую форму общего участия, в которой и ей было отведено своё место. И она не испугалась, вышла к гостям и прочитала выбранные ею самой стихотворения и ни разу не запнулась. Конечно, от заикания я её не вылечил. Но стесняться она перестала.

Наверное, за своё трепетное отношение к детству театр выбрал Сергея Жуковича членом жюри Международного Брянцевского фестиваля, ежегодно проводимого в ТЮЗе. В марте 2017 года, уже в XVIII раз, на фестивале встретились детские театральные коллективы и показали свои спектакли. Члены жюри высоко оценили работы детей, отметив, что с каждым годом спектакли становятся все более профессиональными, а уровень подготовки детей растет. Сергей Георгиевич считает, что главной целью фестиваля является раскрытие творческого потенциала ребенка и всячески бунтует против холодных, режиссерских спектаклей. Для артиста важно увидеть искренность ребенка, его личное восприятие темы и желание творить. Ведь именно в этом и заключается заслуга педагога – пробудить в человеке душу.

IV ТЮЗ

Режиссеры награждали меня разными амплуа: З.Я. Корогодский считал, что я социальный герой, Л.А. Додин — комик, В.М. Фильштинскоий — простак.

Зиновий Яковлевич говорил, что важно на протяжении всей жизни не потерять в себе ученическое самочувствие. Вот я до сих пор и учусь. Каждый режиссер, с которым мне пришлось работать, оставил след в моей творческой жизни. Я убежден, что артиста должен учить только режиссер. Если учит артист, то он говорит: «Делай, как я». Если артист-педагог по амплуа — комик, то у него все студенты – комики. Он будет штамповать подобных себе, какую бы методику ни исповедовал. Потому что, показывая студентам, он погружается в материал, а студент считывает. Режиссер-педагог показывает лишь тенденцию, и студент уже сам переносит это на свою природу. Когда режиссер-педагог выпускает артиста, он создает тонкий инструмент, впоследствии годный для работы с любым режиссером. Понимание, что ты — инструмент в руках режиссера, – очень верный настрой для артиста, работающего в театре.

С Вениамином Михайловичем Фильштинским на курсе мы готовили к экзамену «Доходное место». Я репетировал Григория, Полового в трактире. Текста немного, в основном, принеси-подай. Начинается наша сцена и вскоре останавливается: «Жукович не чувствует запах пирожных». Начинаем сначала и опять: «Жукович разливает по стаканам воду, а не дорогое вино». И опять сначала. Потом звучит: «Жукович не оценивает 15 рублей, в старину это очень большие деньги. Жукович пустой, не выполнил задание — не сочинил историю роли» и т.д. До сих пор помню историю деревенского парня, приехавшего в большой город на заработки. А также любимое упражнение Вениамина Михайловича — прогуляться в воображении по Невскому проспекту, вспомнив все вывески и названия. Примечательно, что через 40 лет, режиссёр Дмитрий Астрахан пригласил меня сыграть эту же роль в спектакле, который ставил для нашего театра.

Для меня была важна встреча с Львом Абрамовичем Додиным. Меня срочно вводили в спектакль «Хозяин», где Лев Абрамович был режиссером. Я тогда еще учился в Институте и спектакль не видел. В субботу был утренний «Хозяин», и накануне вечером Лев Абрамович со мной встретился. Мне нужно было сыграть больного мужика в мукомольне: текста немного, но роль ответственная. Лев Абрамович рассказал мне всю линию роли так ясно, что я пришел домой, и текст плавно лег на все услышанное. Утром я сыграл без накладок. Режиссер верно настроил меня: на роль, на спектакль, на ввод. Он показал мне, как работать в экстремальной ситуации. И вот уж точно, после этой встречи воскликнешь: «Нет маленьких ролей, а есть маленькие артисты!» Эту роль я играл в «Хозяине» и дальше, и она очень полюбилась мне.

Я уже закончил Институт и работал артистом в театре, когда на Большую сцену переносился спектакль младшего курса «Бемби». По традиции артисты театра влились в этот спектакль. Мне выпало играть роль дятла. Режиссером был Михаил Григорьевич Шмойлов. Я видел, как неинтересно эту роль исполнял студент. Михаил Григорьевич был мастером событийного анализа, он умел спровоцировать творческую инициативу артиста. И если с теорией у меня было всё в порядке, то на практике были большие трудности. Я не попадал в спектакль интонационно. Михаил Григорьевич всё время разводил руками и говорил: «Ну не знаю?! Надо что- то придумывать!» Придумалось совершенно случайно. Я пришёл к своему другу Мише домой, а он только что был на выставке канцелярских товаров. Там, в качестве сувениров, раздавали стальные зажимы для листов бумаги, и они валялись у него на столе. Я их, естественно, во время разговора крутил их в руках. И, случайно нажав на стальную пластину, я услышал щелчок. Эврика: дятел же всё время стучит по дереву. Эти зажимы были конфискованы мной и на ближайшей репетиции опробованы в качестве подзвучки моих ударов головой по дереву. И всё встало на своё место.

Я очень часто вспоминаю ещё одну работу — «Мамаша Кураж» и, главное, её режиссера Хорста Ховемана. Он немец, хорошо говорил по-русски. Я играл две роли: музыканта в группе исполнителей зонгов и одноглазого солдата. В теории я знал особенности «Брехтовского театра». Но Хорст… Его знания и опыт помог нам всем почувствовать особенности этого жанра, что впоследствии стало основанием для понимания других жанров искусства.

Теперь пора рассказать об одной принципиальной для меня работе. Речь идёт о «Борисе Годунове» в постановке Зиновия Яковлевича Корогодского. По замыслу Зиновия Яковлевича действующие лица делились на бывших у власти, тех кто у власти сейчас, тех кто рвётся к власти, детей со стариками и народ. Каждую группу ролей должен был исполнять один артист. Например, Бориса Годунова и Гришку Отрепьева, Царевича Федора и Пимена. В последнюю группу я и был распределён. Но в силу огромного объёма работы, Зиновий Яковлевич не успел к выпуску спектакля до конца довести свой замысел. И я играл только Царевича Фёдора и Пимена, а Годунова и Отрепьева исполняли два разных актёра. Если говорить о главном в этой работе, то я бы сказал так: Зиновий Яковлевич обладал потрясающей способностью убедить артиста, в том, что у него всё получится. Роль Пимена для 30-летнего? Как побороть страх перед материалом? Чем наполнить слова? По моим ощущениям, я за весь период эксплуатации спектакля по-настоящему и не сыграл эту роль. Только один раз, мне показалось, что я куда-то продвинулся. Было это в день траура: умер Леонид Ильич Брежнев, и на замену одного спектакля поставили «Бориса Годунова». Начинаю «Ещё одно, последнее сказанье — И летопись окончена моя» и т. д. И вдруг вижу совершенно другую внутреннюю киноленту. Интонация другая… Кому в голову пришло поставить этот спектакль на замену в дни траура по случаю смерти генерального секретаря, не знаю, но мне было явно на пользу.

Моя жизнь в театре разделена на два этапа — до ухода Зиновия Яковлевича и после…

Важным этапом второго периода моей театральной жизни была работа у Георгия Львовича Васильева в спектакле «Недоросль», где я репетировал роль «Стародума». Я понимал, что такую роль без точной «кальки», то есть прототипа, мне не сыграть. Трудность была в оправдании нравоучительных монологов. Георгий Львович на репетициях заволакивал артистов в омут своих слов и идей. Воздействуя на подсознание, он тревожил личную жизнь артиста. И, незаметно для самого себя, я всё чаще стал вспоминать своего отца. Представлял, как бы он произносил эти слова… К этому времени я уже жил самостоятельно и был с ним в глубоком идеологическом конфликте. И у меня что-то стало получаться. Я очень благодарен Георгию Львовичу за то, что он помог мне в какой-то мере понять и принять отца.

Анатолий Праудин принес в театр новое видение работы над материалом. Он поставил «Покойного беса» и «Конька-Горбунка» в новой редакции. На репетиции «Конька-Горбунка» он по-своему прочитал сказку и объяснил, почему какие-то сцены не вошли в нашу предыдущую постановку. Мы поняли, что это не детская сказочка, а взрослая история о взаимоотношениях между народом и властью. Праудин — режиссёр-исследователь, он занимался интеллектуальным и художественным поиском. Если сравнивать с сегодняшними «исследованиями» на театре, то его вполне безобидны. Ради справедливости выскажусь по поводу его размышлений о Театре Детской скорби. Будучи, пожалуй, единственным человеком, который это слышал и видел, могу сказать, что звучало это так — детская скорбь о театре. Показанные им макеты футуристической направленности демонстрировали состояние Театров Юных Зрителей нашей страны. Но кому-то захотелось вырвать эту тезу из контекста конференции и представить это так, что Праудин собирается ставить спектакли исключительно про детскую скорбь. Он был детским человеком, и у него душа болела за детство. Он хотел, чтобы дети думали.

В 2003 году у нас ставил Геннадий Тростянецкий: он выпустил спектакль «Портрет» к трёхсотлетию со дня основания Петербурга. Первая часть спектакля была сделана по Гоголю, вторая – полностью режиссерское сочинение. Геннадий Тростянецкий — это образец педагога-режиссера. Он не только увлекающийся режиссёр, но и режиссёр, способный увлечь большой коллектив артистов своим замыслом. Сегодня это такая редкость.

Ещё мне хочется вспомнить Григория Дитятковского. Я не был в предварительном распределении на спектакль «Зелёная птичка» Уже два месяца шёл репетиционный процесс, и спектакль готовился к выпуску, как вдруг меня вызывает режиссёр и предлагает приступить к работе над ролью Кальмона. Произошёл конфликт с ранее назначенным артистом, и он был выведен из работы. Трудно описать моё состояние, когда я познакомился с тремя философскими монологами, по 6-8 листов печатного текста, написанными Карло Гольдони для каменного изваяния. И чем дальше мы репетировали, тем задачи усложнялись. Принесли обувь: 15-ти сантиметровые котурны, прикрепили ремнём к телу стул на колёсиках и ложные ноги, изображающие сидящего на троне Кальмона. Все монологи надо было произносить под живой оркестр, точно выполняя мизансцены и укладываться текстом в музыкальные интервалы. Волнение постепенно уходило, было некогда — такое количество заданий не оставляло для него места. Режиссёр терпеливо ждал, когда я всё освою, помог разобраться в смыслах монологов. Он верил в меня, в то, что я справлюсь. Вера режиссёра в артиста — это очень важно в работе. Я считаю, что это одна из лучших моих работ в театре.

Сейчас я играю в спектакле «Денискины рассказы» Екатерины Максимовой. Я исполняю роль Мишки, и мне очень нравится эта работа. Для меня Мишка – это провокатор действия. Мишка тут как тут, он всегда готов что-то придумать, чтобы защитить друга. Таков был и мой друг, Миша Назаров, являющийся несомненным прототипом моего персонажа. Вот так все закольцовывается.

Я ни на секунду не сожалею, что работаю в ТЮЗе: большое спасибо театру за то, что он предоставляет возможность заниматься моим любимым делом!

Разговор с Сергеем Георгиевичем получился очень подробный и атмосферный. Артисту удалось не только с живостью рассказать об эпохе своего детства и нарисовать образ Ленинграда, но и обозначить контрапункты, которые оказались важными для становления его характера. Творческая биография Сергея Георгиевича полна многообразных ролей и встреч с режиссерами, которые стали благодатной почвой для роста. Сергей Жукович – обаятельный артист, всегда разный на сцене, тонко чувствующий материал и с азартом берущийся за новые роли. Готовность к диалогу и поиску, неиссякаемая энергия и желание играть переполняют артиста и позволяют создавать запоминающиеся и интересные образы на сцене.

Елизавета Ронгинская

Фото: предоставлены ТЮЗом, из личного архива артиста и кадры из фильмов «Квартет Гварнери», «Дорогой мой человек», «Улицы разбитых фонарей-7», «Мушкетеры Екатерины»

Рейтинг
( Пока оценок нет )
PROteatr