Его без конца пародируют, о нем снимают фильмы, пишут книги… Трудно представить себе человека, который не знал бы имени Владимира Ильича Ленина. Памятники и названные в его честь улицы до сих пор встречаются в каждом городе. Учебники истории называют его вождем. Но эпоха поклонения великому вождю ушла — в мавзолей уже не тянутся очереди желающих посмотреть на революционера. И «Ленин» — стало просто яркой иллюстрацией истории, знакомой каждому фамилией. Наверное, только в такое время, когда обожествление Владимира Ильича кануло в лету, и мог возникнуть спектакль про Ленина, но не про революцию.
В спектакле Романа Габриа «Любовь и Ленин» главный герой – прежде всего человек. Простой человек со своими слабостями, страхами и переживаниями. В самой первой сцене он еще ассоциируется с «тем самым Лениным» – внешнее сходство актера Василия Щипицина сразу отсылает к знакомому образу. Но ночной кошмар с расстрелом, который не редко видел во сне Ульянов, проходит, он просыпается в своей кровати и начинает жить. Не как революционер, а как человек – ворчать, лениться, одеваться. И уже внешнее сходство — своеобразная «маска великого вождя» — бородка, костюм тройка, кепка и суетливость в движениях — не так яро отсылают к узнаваемому образу. В выстроенной на малой сцене театра «Мастерская» комнатке просыпается от громкого пения жены не великий вождь, а обычный мужчина, образованный и не терпящий противоречий, но обычный.
История, дышащая не переворотом в стране, а частной жизнью, разворачивается с легкостью и ясностью. Жизнь Ульянова в эмиграции, о которой так мало сказано в учебниках, восстановлена по крупицам. Эпизодично выхваченные наиболее яркие эпизоды — приезд Горького, свадьба соседей, празднование Нового Года, — плавно выливаются из обыденной жизни – накрывания на стол, обеда, пения.
И в этой на первый взгляд легкой жизни, полной чтения, работы над переводами, походами в театры и на концерты, возникает сложность, которая вдруг смещает на себя все акценты. Ленин предстает мужчиной со своими желаниями. И он легко ведется на тонкую талию, грациозную осанку и высокомерно-игривый взгляд Инессы Арманд (Марина Даминева) — переводчицы, живущей с семьей Ульяновых под одной крышей. Он, как самый обычный мужчина, теряет самообладание перед этой холодной и неприступной красотой.
В то же время все капризы Володи терпит Наденька (Ксения Морозова), его жена. Настоящая русская женщина, прямо по Некрасову — и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет. Полная, некрасивая, грубоватая, совершенно не следящая за собой – настоящая антиженственность. Но при этом Наденька обладает огромной душой, вмещающей в себя заботу о муже, о соседях, о матери мужа, об Инессе. Она управляет всем хозяйством, она держит все в своих руках. Ее антиженственность объясняет очарование Ленина прекрасной Инессой, но ее искренняя доброта, ее умиляющая простота заставляют зрителей почти что ненавидеть ее мужа за предательство.
Этот любовный треугольник, а вернее, замкнутый круг, а который попал Ленин, становится центром спектакля. Холодная и властная Инесса то манит, то отталкивает, а надежная жена просто всегда рядом — и накормит, и ногти подстрижет на ногах, и пиджак подаст. Вот и мечется Владимир от красоты к комфорту, от неприступности к привычке. И в этих метаниях он становится наивным напуганным ребенком, топающим ножкой, когда с ним не согласны.
Ребячество, которое добавляет Василий Щипицын своему персонажу, никак не ассоциируется с Лениным-вождем. Но это как раз то, чего хотел добиться режиссер. Вероятно, за основу роли он взял известный факт — зачастую предводители в народе дома всегда замкнуты, потеряны и беспомощны. Именно такую формулу наложил Роман Габриа на фигуру Ленина в своем спектакле.
Манера игры, отсылающая к психологическому театру, нарушается появлением персонажей Ильи Борисова. В этом спектакле наряду с Горьким и соседом Матовым он играет персонажей инфернальных – например, баритона из оперы «Пиковая Дама». Он возникает то в масках, то с клоунским гримом на лице. И он в этой житейской истории не случайно. Как ни пытайся увидеть в великом вожде простого человека, а все же от необычности личности уйти полностью оказалось невозможно. И эти возникающие, как призраки, персонажи – точно отсылка к будущему государственному перевороту. Но об этом спектакль уже умалчивает.
Текст: Яна Чичина
Фото: Дарья Пичугина, Николай Казаков