Тюменский большой драмтеатр привез и показал спектакль «С любимыми не расставайтесь». Коллектив под руководством Александра Баргмана свое понимание этой истории демонстрировал в рамках 12-го фестиваля «Пять вечеров» имени А. Володина.
Раз, два, три – несовместимость характеров. Невозможность создать семью, на месте существующей. Пять лет, двадцать, целая жизнь. Но вдруг такая логично-конкретная мысль: «Чем плохо быть одному?»
Человек на сцене гордо отворачивается и отчаянно хватается за косяки негнущимися пальцами, чтобы не поддаться токовому притяжению любви-привычки, которую не искореняет суд.
«Любимых…» уже ставили, ставят и сейчас: В Московском Театре Юного Зрителя и по всей стране. А вот в «Театре на Литейном» спектакль уже можно было бы поставить в ряд классических: одиннадцать лет назад в 100-й показ «зал был забит до отказа», как гласит сводка того времени. Здорово и страшно, что люди все так же приходят с мечтой подсмотреть жизни несчастно-счастливых володинских героев – не стареющих, и очень близких.
Вот и в основе постановки «Тюменского Большого Драматического» все так же – Митя и Катя, которых в фильме 80-го года исполнили Александр Абдулов и Ирина Алфёрова, а тут изобразили и прожили их судьбы – актриса Софья Ильюшина с Николаем Аузином. Эти ребята на сцене невероятно сочетаются, и не отделаться от мысли, что история эта вовсе не классика старого фильма, не драматическая история для постановок, а вырванный и переложенный в игру кусочек из быта полных жизни соседей, друзей и родных, почему-то повторяющая судьбу твою собственную.
Смотрю и вижу: комната- стена, солнечно-оранжевый диван, лампа в виде конфеты «Мишка на Севере» и два человека по разные стороны. Они идут и расстаются на бумаге сами, стоят в очереди таких же: Никулины, Мироновы, Беляевы, Керилашвили. Под взглядом судьи Сан Саныча (Сергей Кутьмин) тут все твердят зазубренный текст, может, придуманный заботливой свекровью, возможно, проговоренный с каменным лицом. А дальше, в зависимости от исхода, или нервно строчат еще одно заявление о разводе (пока еще сохранился запал), или бросаются друг другу на грудь, недоумевая: «И откуда решимость?»
То тут, то там на сцену врывается Пастернак, заражает героев отчаянной лихорадкой и упрекает всех и каждого в нелюбви и болезненной страсти к разрывам. Сильно ломает героев: пожилая пара, начав с дележки «дивана-кровати и цветного телевизора», как-то не по закону «разводников» отдавая все лучшее другому, понимает, что кроме «Мы вместе» больше и ничего не осталось. Чета Беляевых обменивается причинами-словами, и фраза «Другая женщина есть у всех!» вдруг превращается в «других мужчин». И чем-то похожи все эти истории, ведь в них фоном звучит вой медведя на льдине, похожий, кстати, на всхлипывания Кати, когда та видит девушку Ирину на коленях у своего Мити. Тут с треском «схлопывается» портрет-фотография на заднике сцены, и зритель больше не видит женского лица в увеличении, неслышно разъезжается «диван-кровать» и сцена наполняется молчанием. Странно, что даже лопнувший брак-привычка доставляет ноющую боль. И показывают нам это не на хрестоматийных примерах, а на кучке людей, готовых к одиночеству лишь на словах.
Словно бы и не отступая от сюжета Александра Володина, Баргман все-таки изменил историю: оставил сюжет и героев, вписал новые смыслы и растворил ощущение времени в современных картинках.
«Сначала были встречи» Александра Хочинского, «Не плачь, не морщь опухших губ…» Бориса Пастернака и сравнение- лейтмотив жизни человека со старой игрой «бег в мешках» выводят на поверхность мысль о невидимых шорах (пластины на морде лошади, закрывающие боковой обзор) да о связанных гордостью-обстоятельствами руках у каждого, кого угораздило в этой жизни родиться человеком и полюбить эгоистично-навсегда.
После просмотра приходится признать, что совместная работа литературного консультанта Дарьи Голубевой, сценографа Анвара Гумарова и художника по костюмам Фагили Сельской оказалась успешной. В постановке есть все: и диалоги-монологи с залом, что происходят под бело- холодящим светом мертвых ламп-палок, и юбки женщин-брошенок, лишь на время становящиеся отчаянно цветастыми… Слова героев, которые надо бы записать в блокнот, как памятку для всех «людей семейных» на сцене вдруг вытянули из омута отчаянья тему о нечеловеческом одиночестве. И с начала до конца декорации и резкие звуки расшвыриваемой мебели толдычат, заседая в мозгу: когда каждый ходит быстро, потому как бежит один, не поможет ни общая собственность, ни подвенечное платье. Ничего не сделать, когда привычка, что засела изнутри, не позволяет произнести, по примеру каких-то Кати и Мити: «Я скучаю по тебе!»
Текст: Ольга Минеева
Фото предоставлены